Вертеп статья в большой энциклопедии Брокгауза и Ефрона

(нем. Christschau, польское Szopka, от нем. Schoppen - хлев или сарай). Так называются в Малороссии, Польше, Белоруссии и некоторых местах Сибири представления, имеющие целью изобразить Рождество Христово и связанные с ним события. В наш старый театр В., по-видимому, проникли из Польши, не ранее конца XVI столетия. На Западе издавна существовали духовно-театральные обряды, исполнявшиеся на Рождество. Отсюда им легко было проникнуть в католическую Польшу, а затем и в Малороссию. Польская szopka, ставшая в то время (XVI в.) обычным рекреационным занятием польских семинаристов, ходивших по городам и селам с своим миниатюрным театром, на нашем юге получила название "вертепа". Этот род духовно-театральных представлений был очень популярен на Украине, и только в последствии два десятилетия начал исчезать. Серьезность содержания вертепного действия не помешала проникнуть в него народному юмору. В лице Ирода, воинов, избивающих младенцев, пастухов, пришедших поклониться Христу и др. нередко воплощались типы чисто местного характера. Польский или малорусский вертеп представляет собою небольшой деревянный ящик или домик, в два яруса: в верхнем представляется серьезная часть "действия" (духовная), а в нижнем - интермедия. Рукой бойкого хожалого (называемого вертепщиком), скрытого позади, невидимо для зрителей приводятся в движение куклы и фигуры) за которых вертепщик сам говорит, сообразно роли изменяя голос. Вместе с Вертеп носят обыкновенно "звезду". Прологом к вертепному представлению служит пение колядок и "кантычек", исполняемое носителями вертепа и звезды. Вертеп нередко сопровождает доморощенный оркестр, в большинстве случаев состоящий из скрипки и бубна. Украинский Вертеп исследован Н. Маркевичем в книге: "Обычаи, поверья и пр. малороссиян" (Kиев, 1860), где приведен полный текст одной из вертепных пьес. После вступительного хора является пономарь, приглашающий повсюду возвестить о рождении Спасителя. Действие сопровождается рядом священных кантов, прерываемых отдельными явлениями, в которых изображается: поклонение пастухов, Ирод и три царя, избиение младенцев, плач Рахили и смерть Ирода, которого дьявол тащит в ад. Умершего Ирода нечего бояться, а потому дед и баба - комическое intermezzo - пляшут под звуки песни: "Ой под вишенькою, под черешенькою". За дедом с бабою является солдат, держащий к зрителям речь, в которой он умышленно коверкает великорусский говор. Солдат себя аттестует: "Я солдат простой, не богослов, не знаю грешных слов. Хотя я отечеству защита, да спина в мене избита. Читать и писать не умею, а говорю, что разумею" и т. д. Солдата сменяет цыган с женой и сыном. Цыганка на цыгане вымещает злобу за их бедность; ссора переходит в драку; дело кончается миром и пляскою под бойкую песнь, в которой осмеивается бродячая цыганская жизнь. Затем на сцену являются венгерец и поляк, каждый со своими особенностями. Поляк, грозный помещик, выставлен хвастуном, особенно гордящимся своими предками. Вместе с женой поляк обыкновенно танцует краковяк. Сцена заканчивается бранью на мальчика за то,. что тот, подкравшись, передразнивает своего пана; гневный помещик говорит: "А пудз до дзембла, лайдак! батогами забью". Брань пана умолкает при появлении запорожца, главного героя пьесы. Еще за сценой он поет любимую малороссийскую песнь: "Та не буде лучше, та не буде краше, як у нас, та на Украине!" Нарядный казак с умыслом выведен вымирающим типом, с грустью воспоминающий лихую старину: "Ай, панове, что это было, когда я молод был, то-то у меня была сила!". За думами следуют дурачества над ворожеейцыганкой и над жидом, которого казак отдает черту. Казак с чертом обращается как с равным и в этом вновь рисуется смелость его: он даже булавой понукает черта скорее убрать жида. Не забыт здесь и гнет унии. Казак дерзко отвечает на увещания униатского попа ходить в костел и больше бить поклонов: "От роду я в костел не ходил и поклонов не бил, зато тебя побью!". Наконец, в лице дьячка, говорящего малопонятным для простолюдина полуцерковным языком, осмеивается семинарская ученость. Крестьянин Клим отдает дьяку, взамен денег за ученье сына, свинью, старую и блудливую, которую никто не покупает; дьяк, уверенный, что надул мужика, с напыщенною благодарностью ее принимает. Сравнение текста духовных сцен малорусского вертепа с соответственными текстами польским и немецким делает вероятным предположение, что малорусское вертепное действо составлено учениками киевской академии в позднейшее время и не ранее начала XVIII века. Польское влияние сказалось только на общем складе пьесы, подробности же выработаны самостоятельно. Отражение в вертепных пьесах действительной жизни - главная причина той быстроты, с которою вертепы распространились по лицу всей России. В Белоруссии вертеп появился в 1830-х годах; здесь он часто называется бетлейкой(от Betleem - Вифлеем). Видевший и описавший белорусскую бетлейку г. Кульжинский ("Бетлейки в северо-западном крае". в "Душеполезном Чтении", 1873, т. III) говорит, что бетлейка "совершенно безцензурна и не имеет почти никакого отношения к Рождеству Христову; в ней особенно странно смешение священных изображений с шутовскими, а между тем бетлейка здесь популярна и любима простонародьем". Переселенцы или ссыльные, вероятно, занесли вертеп и в Сибирь, где марионетки носят название панов и богатырей. Очевидцы сибирских вертепов описывают их устройство сходным с малорусским вертепом. Н. Полевой в "Репертуаре" за 1840 г. (в статье "История русского театра. Мои воспоминания") описывает виденный им в Иркутске вертеп первых годов нынешнего столетия. Игра гудочников и скрипачей сопровождает представление (ср. Снегирев, "Русские простонародные праздники") В северо-восточной России создался особый род вертепа, под новым названием райка - происшедшим, вероятно, от представлений в вертепах пьес о рае и муке вечной. В Москву, надо полагать, театр марионеток также занесен с юга; но здесь характер райка, под влиянием занесенных с конца XVII ст. с Запада забав, с одной стороны, и развития лубочных картин, с другой, меняется и из театра марионеток раек превращается в народную панораму: в вертеп вставляется стекло, марионетки заменяются картинами, а присказки раешника заменяют речь вертепщика. Кроме приведенных сочинений, ср. Konopka, "Piesni ludu krakowskiego" (1840, 85 - 90); Jos. Sikorski, "Jaselka" (. в журнале "Pamigtnik mnzyczny i teatralny", 1862, јј 2 - 15);Kolberg, "Lud" (V, 197 - 226): "Этнографический сборник" (I, 320 - 322); Щукин, "Вертеп" ("Вестник Имп. Русск. геогр. общ. ", 1860, VIII, 25 - 35); Галаган, "Малорусский вертеп" (с предисловием Житецкого, в "Киевской Старине" 1882, кн. 10, с рисунком и нотами); О. П., "Отживающая или начальная форма вертепной драмы?" (ibid., 1883, ј 4); "К вопросу о вертепной комедии на Украине" (ibid., ј 12); Безсонов, "Белорусские песни" (98 - 99, 104 - 105); Алексей Веселовский, "Старинный театр в Европе" (Москва, 1870); П. Морозов, "Очерки из истории русской драмы XVII - XVIII столетий" (Спб., 1888).

В других словарях:
Вертеп - Большой энциклопедический словарь (БЭС)
Вертеп - Толковый словарь живого великорусского языка В. И. Даля
Вертеп - Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка
Вертеп - Толковый словарь русского языка С. Ожегова
Вертеп - Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка
Вертеп - Абрамов Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений
Вертеп - Толковый словарь русского языка. Под ред. Д. Н. Ушакова ...